Интервью с заведующим отделением радиохирургического лечения открытыми нуклидами МРНЦ им. А. Ф. Цыба, доктором медицинских наук, Крыловым Валерием Васильевичем.

Представляем Вашему вниманию интервью с участником нашей февральской конференции, заведующим отделением радиохирургического лечения открытыми нуклидами МРНЦ им. А. Ф. Цыба, доктором медицинских наук, Крыловым Валерием Васильевичем.
• Валерий Васильевич, расскажите, пожалуйста, про специфику Вашей деятельности.
Радионуклидная терапия – одна из редких медицинских специальностей, и, действительно, специалистов, работающих в этой области? не много. Так сложилось, что отношение к людям ядерной медицины не совсем доверительное. Мне кажется, что это особенность мировоззрения. Люди ядерной медицины действительно сильно отличаются от остальных специалистов. Я сам много думал на эту тему: мы тянемся друг к другу, понимаем на расстоянии, в письмах, т.е. мы ощущаем себя некой общностью людей.
Поговорим о специфике нашей деятельности. Хирург видит мир в отражаемом спектре видимого излучения, рентгенолог видит мир в проходящих лучах, люди ядерной медицины устроены иначе – мы видим мир в испускаемом излучении (ни в проходящем, ни в отраженном), с помощью гамма-камеры, ПЭТ и пр. Сейчас наступил момент, когда отвергать нас действительно стало невозможным. Пациенты тянутся к нам – есть вещи в ядерной медицине, которые являются абсолютно безальтернативными методами и явлениями. Например, какой бы снимок ты не снимал в проходящих лучах (допустим, кость, скелет), ты никогда не увидишь, как работают эти клетки. Если ты делаешь остеосцинтиграфию, ты видишь метаболизм, биохимический процесс (вещество становится частью этого метаболизма, в нем стоит радиоактивная метка, с помощью этого становится возможным рассмотреть процесс). Таким образом, если ты поставил другую метку, в другое вещество, ты увидел другой метаболизм. Можно сколько угодно делать томографические срезы, но клетки увидеть невозможно (это что касается диагностики). Радионуклидная терапия построена на этом принципе – мы используем этот же самый метаболизм, эти же транспортные молекулы, но вместо индикаторного изотопа, мы вставляем боевой заряд, который будет доставлен в это же место, но уже с целью убить (опухоль).
Явление, когда одно и то же транспортное соединение используется для диагностики и лечения, называется тераностика (терапия и диагностика). Замечу, что ядерная медицина с самого начала держится на тераностике. Когда нам необходимо нанести удар по опухоли, первостепенно, мы должны запустить вещество с детектирующими свойствами, посмотреть, действительно ли идет метаболический процесс. Например, делаем скан – видим, что у человека нет именно этого метаболического процесса, такова молекулярно-биологическая особенность конкретных опухолевых клеток у этого конкретного человека. По статистике должно быть иначе, но у этого конкретного человека не так, у него другой молекулярно-биологический подтип опухолевого процесса. Причем, никто кроме людей ядерной медицины не в силах увидеть этот подтип, морфолог может увидеть это, когда ему принесли эти клетки на стекле. Однако, метастазы, разбежавшиеся в разные стороны, могут иметь разные подтипы, и мы такое видели не раз в своей практике. Допустим, при раке молочной железы (HER2-позитивная опухоль, или, наоборот, HER2-негативная опухоль) делается скан с меткой, и мы видим, что светится все, а в первичной опухоли этого не было. Для человека это значит путь к спасению – никто бы не назначил пациентке герцептин при отрицательном статусе, и пациентка бы умерла от жуткого прогрессирования.
Также хотелось бы сказать про йод, это, пожалуй, самый известный в медицине изотоп – применяется около 80 лет – абсолютно уникальная вещь, которой в природе более не существует (чтобы какой-то химический элемент накапливался исключительно в одном виде клеток как йод в щитовидной железе). Щитовидная железа накапливает тиреоидные гормоны, делая это из йода. У каждой клетки тироцита есть специальное устройство, которое из всего того, что двигается вокруг, находит йод и затаскивает в клетку – это называется натрий-йодный симпортёр. Берется искусственный радиоактивный изотоп йод-131, который запускает механизм, убивающий клетки рака, на этом построено лечение рака щитовидной железы. Если у человека была опухоль, и ее удалили, а клетки разбежались по всему организму, то, безусловно, метастазы, например, в легких возможности удалить нет. В такой случае не существует никакого метода, кроме терапии радиоактивным йодом. Подобная терапия может вылечить настолько, что человек вообще не будет болеть. 30 процентов взрослых больных, имеющих генерализованное метастатическое поражение при раке щитовидной железы, можно полностью излечить; еще 40 процентов можно перевести в состояние ремиссии, и 30 процентов – это те, кому необходимо придумывать другое лечение (более сложное). Существует искусственные таргетные агенты, применяемые для ПСМА-диагностики. Определённо, сегодня технологии находятся на пике - существуют и появляются новые технологии с применением старых препаратов, появляются новые препараты, применяется совмещение различных лекарственных средств для достижения результата.